Осколки чести. Барраяр - Страница 189

189

— Уверена, Майлз будет просто в восторге.

— М-м.

Она повернулась к Ботари:

— Почему бы вам…

Но Ботари в ужасе смотрел куда-то мимо нее. Она стремительно повернулась.

Один из самых крупных жеребцов Петера — настоящее чудовище, — без седла и без поводьев, выходил из сарая. К его холке, как репей, прилип крошечный темноволосый мальчуган. Он вцепился в гриву, и его заостренное личико сияло от смеси восторга и ужаса. Корделия чуть не упала в обморок.

— Мой привозной жеребец! — в ужасе возопил граф.

Чисто рефлекторно Ботари выхватил из кобуры парализатор — и замер, не зная, куда целиться. Если лошадь упадет и придавит маленького наездника…

— Смотрите, сержант! — раздался радостный голосок Майлза. — Я выше вас!

Ботари кинулся к нему. Лошадь испуганно всхрапнула и перешла на галоп.

— …и бегаю быстрее! — донеслись до них слова, разбиваемые глухим стуком копыт. Лошадь скрылась за конюшней.

Четверо взрослых бросились следом. Криков больше не было слышно, но когда они вылетели из-за угла, Майлз лежал на земле. Лошадь стояла поодаль и равнодушно пощипывала траву. Заметив людей, она недружелюбно фыркнула, ударила копытом и вернулась к первоначальному занятию.

Корделия упала на колени рядом с сыном, но он уже сам садился, отмахиваясь от матери. Майлз побледнел от боли, но явно ни в чем не раскаивался.

— Видите, сержант? — пропыхтел он. — Я могу ездить верхом, могу!

Петер с интересом посмотрел на ребенка.

— Я не говорил, что вы не сумеете, — расстроенно сказал Ботари. — Я говорил, что вам нельзя.

— А-а…

— Сломали? — Ботари кивнул на руку.

— Угу, — вздохнул мальчик. На глазах у него выступили слезы, но он стиснул зубы, чтобы не дать голосу дрогнуть.

Ворча, сержант закатал ему рукав и пощупал предплечье. Майлз застонал.

— Ага. — Ботари что-то потянул, повернул, выровнял, извлек из кармана пластиковую манжету-фиксатор и надел на сломанную руку. — Ну вот, теперь подождем прихода доктора.

— А не лучше ли… э-э… привязать эту мерзкую лошадь? — спросила у графа Корделия.

— И вовсе она не мерзкая, — возразил Майлз, поднимаясь на ноги. — Она самая красивая.

— Вот как? — быстро спросил граф Петер. — А почему ты так думаешь? Тебе нравится все коричневое, да?

— Она скачет лучше других, — серьезно объяснил Майлз и подпрыгнул, пытаясь изобразить, как именно скачет лошадь.

Граф Петер смотрел на внука с возрастающим интересом.

— Так оно и есть, — озадаченно протянул он. — Он у нас фаворит. Тебе понравились лошади?

— Они великолепные! Чудесные! — Майлз сделал пируэт.

— А твоего отца я так и не смог заинтересовать ими. — Граф Петер с обидой посмотрел на Эйрела.

«Слава Богу», — подумала Корделия.

— Спорим, на лошади я мог бы ехать так же быстро, как все, — сказал Майлз.

— Сомневаюсь, — холодно ответил старик, — если судить по тому, что мы только что видели. Что делаешь — делай хорошо.

— Научите меня, — тут же попросил Майлз.

Брови графа взметнулись вверх. Он взглянул на Корделию и улыбнулся.

— Если мама разрешит.

Корделия вовремя прикусила язык, чтобы не сказать: «Только через мой труп». Она стремительно соображала. Эйрел выразительно посмотрел на нее. Вот только что он имеет в виду? Может, старый граф задумал очередное покушение на своего внука? Хочет, чтобы он разбился, чтобы его затоптали, сломали… изувечили?

Что выбрать — риск или безопасность? Уже несколько месяцев, с тех пор как Майлз наконец обрел способность нормально двигаться, ее мучили страхи. Она все время пыталась уберечь его от травм, а он словно задался целью принести себе максимальный вред. Еще немного, и кто-то из них сойдет с ума: или мать, или сын.

Ну что ж, если ей не удается удерживать его, тогда пусть учится преодолевать трудности. Ведь плавать он уже научился. В огромных серых глазах Майлза застыла мольба: «Разреши, разреши, разреши…» В этом отчаянном послании было столько энергии, что оно прожгло бы и броню.

«Я готова сражаться за тебя со всем миром, но будь я проклята, если знаю, как спасти тебя от самого себя. Вперед, малыш».

— Хорошо, — сказала она, — только пусть сержант за ним присматривает.

Ботари в ужасе уставился на нее. Эйрел потер подбородок — глаза его искрились. Граф Петер казался совершенно ошарашенным — такого он не ожидал.

— Ура! — завопил Майлз. — У меня будет собственная лошадь? Можно, моя будет вот эта?

— Еще чего! — возмутился граф. Потом нехотя добавил: — Может, пони.

— Лошадь! — отозвался Майлз, внимательно наблюдая за дедом.

Корделия сразу узнала Режим Молниеносного Натиска — насколько она могла судить, это была совершенно инстинктивная реакция, включавшаяся при малейшей, едва заметной уступке партнера. Малышу надо бы поручить переговоры с цетагандийцами. Интересно, сколько лошадей он в конце концов выторгует.

— Пони, — сказала она, приходя на помощь графу, который еще не догадывался, насколько сильно будет нуждаться в помощи. — Спокойный пони. Спокойный низенький пони.

Граф Петер поджал губы и с вызовом посмотрел на нее.

— Может быть, я и разрешу тебе сесть на лошадь, — сказал он Майлзу. — Только после того, как выучишься держаться в седле.

— А можно мне начать прямо сейчас?

— Сначала надо показать доктору твою руку, — решительно сказала Корделия.

— Но ведь не обязательно ждать, пока она заживет, а?

— Нет, обязательно! Будешь знать, как ломать что попало!

189