Осколки чести. Барраяр - Страница 35

К оглавлению

Наблюдавший за ней Парнелл мрачно покачал головой.

— Вы уверены?

— Я в жизни никого не убивала. И не собираюсь начинать со своих друзей. Оставьте это, ради Бога!

Парнелл признал ее право на окончательное решение насмешливым пожатием плеч, не сумев скрыть вздоха облегчения.

— И вообще, — добавила Корделия, — у меня есть причины цепляться за жизнь. Эта война не может длиться вечно.

— Кто-то ждет дома? — спросил он, и, заметив, как она повернулась к пульту, уточнил: — Или где-то здесь?

— А… Да. Где-то здесь.

Парнелл сочувственно кивнул.

— Это тяжело. — Всмотревшись в ее застывший профиль, он попробовал ее ободрить: — Но вы правы. Наши Ребята рано или поздно выбьют отсюда этих недоносков.

Она механически кивнула и начала массировать лицо кончиками пальцев, пытаясь снять напряжение. Ее внезапно посетило видение: огромный военный корабль раскалывается на части, и из него, как из чудовищного стручка, вылетают живые двуногие горошины. Замерзшие, безжизненные семена, уносимые солнечным ветром, раздувшиеся от декомпрессии, вечно вращающиеся… Можно ли после этого узнать лицо? Она отвернулась от Парнелла, давая понять, что разговор окончен.

Не прошло и часа, как их взял на буксир барраярский перехватчик.

Сначала в ноздри ударил знакомый запах: нагретый металл, машинное масло, озон… Запах барраярского военного корабля. Два высоких солдата, крепко держа Корделию за локти, провели ее через последнюю овальную дверь туда, где, как она догадалась, находился тюремный отсек флагмана. Ее и четверых бетанцев ее экипажа безжалостно раздели, тщательно обыскали, подвергли медицинскому осмотру, голографии, потом сняли отпечатки сетчатки, установили личность и выдали бесформенные оранжевые пижамы. Ее людей куда-то увели. Вопреки собственным недавним уверениям, Корделию мучила тошнотворная мысль, что с их сознания вот-вот начнут снимать слой за слоем, добираясь до информации, которой у них нет.

Успокойся, говорил разум, наверняка барраярцы сохранят вас для обмена пленными.

Внезапно охранники вытянулись по стойке «смирно». Повернувшись, она увидела, что в комнату обработки входит высокопоставленный офицер. Ярко-желтые нашивки на воротнике темно-зеленого парадного мундира свидетельствовали о чине, которого она пока еще не встречала. Поразившись, Корделия вспомнила, что это — цвет вице-адмирала. Определив чин, она тотчас же поняла, кто это такой, и устремила на вошедшего пристальный взгляд.

Форратьер — вот его имя. Командует барраярской армадой совместно с кронпринцем Зергом Форбаррой. Наверное, именно он выполняет основную работу: она слышала, что ему прочат должность военного министра. Так вот как выглядит эта восходящая звезда.

Он мало походил на Форкосигана: заметна выше, хотя, наверно, весит примерно столько же, но не за счет костей и мышц, а за счет жира. Темные вьющиеся волосы почти без седины. И совершенно необычные глаза — темно-карие, бархатные, опушенные длинными ресницами. Таких выразительных глаз у мужчин она еще не видела. Где-то в подсознании рождался отчаянный вопль: ты думала, что сегодня уже познала глубины страха, но ты ошиблась! Вот он, настоящий ужас, окончательный, уже без надежды. Странно — казалось бы, такие красивые глаза должны быть привлекательными. Корделия отвела взгляд, решительно сказав себе, что неловкость и моментальная неприязнь — это просто нервы, и стала ждать.

— Назовите свое имя, бетанка. — Тон, которым это было сказано, не предвещал ничего хорошего.

Стараясь владеть собой, она четко отсалютовала и произнесла:

— Капитан Корделия Нейсмит, Экспедиционный корпус Беты. Мы — военная команда. Боевая часть.

Шутка не произвела на него никакого впечатления.

— Так, так. Разденьте ее и поверните.

Он отступил назад, для лучшего обзора. Двое солдат с ухмылками повиновались.

«Не нравится мне такое начало…»

Корделия заставила мускулы лица расслабиться, призвав на помощь все свои запасы хладнокровия. Спокойно. Спокойно. Он хочет тебя запугать. Это видно по глазам, по его голодным глазам. Спокойно.

— Немного старовата, но сойдет. Я пришлю за ней позже.

Охранник сунул ей пижаму. Она одевалась медленно, теперь уже желая разозлить их — как бы прокручивала стриптиз в обратном порядке. Движения ее были размеренными, словно на японской чайной церемонии. Один солдат что-то проворчал, другой грубо отпихнул ее назад, к камере. Она кисло улыбнулась, думая, что по крайней мере хоть в этом еще управляет своей судьбой. Следует ли присудить себе лишние очки?

Ее впихнули в голую металлическую комнату и оставили там. Она продолжила игру: грациозно опустилась на пол и застыла в церемониальной позе — левый носок, как и положено, лег на правый, руки аккуратно сложены на коленях. Прикосновение напомнило ей об омертвевшем участке на левой ноге — результат недавнего столкновения с армией Барраяра. Она полузакрыла глаза и постаралась отключить мозг, надеясь, что у ее тюремщиков создастся впечатление глубокой — и, возможно, опасной — сосредоточенности. Мнимая агрессивность лучше, чем ничего.

После примерно часовой неподвижности, когда непривычные мышцы уже болезненно протестовали против коленопреклоненной позы, охрана вернулась.

— Адмирал вас требует, — лаконично сказал один. — Пошли.

Ее опять повели через весь корабль. Один конвоир плотоядно ухмылялся, другой поглядывал на нее с жалостью, что было гораздо неприятнее. Она начала осознавать, что время, проведенное с Форкосиганом, заставило ее забыть об опасностях плена. Они дошли до жилой палубы и остановились перед одной из овальных металлических дверей. Ухмыляющийся охранник постучал и открыл ее.