Осколки чести. Барраяр - Страница 132

132

— Успокойся, девочка! Ты была не на дежурстве. И если бы вы не занимались «этим», ты бы крепко спала. Солтоксиновая атака — никоим образом не ваша вина, не твоя и не Ку. И вообще, если бы вы не бодрствовали и не были более или менее одеты, то неудавшийся убийца убежал бы. «И мы не ожидали бы еще одной публичной казни… Да поможет нам Бог».

Корделия даже пожалела, что они тогда не продолжили заниматься любовью, вместо того чтобы смотреть в это проклятое окно. У Друшикко и без того хватает переживаний, нечего наваливать на нее еще и последствия всего случившегося.

— Но если бы…

— В последние недели этих «если бы» было больше чем достаточно. Пора уже сменить пластинку на «давайте жить дальше». — Корделия наконец поняла, в чем дело. Дру живет на Барраяре, следовательно, у нее нет контрацептивного имплантата. Похоже, что этот идиот Ку не принял никаких мер предосторожности. Значит, бедная Дру все эти три недели провела, опасаясь… — Ты хотела бы попробовать мои голубые полоски? У меня их много осталось.

— Голубых полосок?

— Да, я ведь начала тебе рассказывать. У меня есть целая упаковка этих диагностических полосок. Я прошлый летом купила их в Форбарр-Султане в магазине импортных товаров. Надо помочиться на полоску, и если пятнышко станет голубым, ты — забеременела. Я прошлым летом использовала только три. — Корделия подошла к туалетному столику, и быстро перерыла содержимое ящиков. — Вот. — Она вручила полосочку Дру. — Иди облегчись. И облегчи душу.

— Они реагируют на таких ранних сроках?

— После пяти дней. — Корделия подняла руку, словно для клятвы. — Даю слово.

Тревожно глядя на узкую бумажную полоску, Друшикко исчезла в ванной комнате Корделии и Эйрела, дверь которой выходила в спальню. Через несколько минут она появилась снова. Лицо у нее было мрачным, плечи и голова опущены.

— Ну?

— Осталась белой.

— Значит, ты не беременна.

— Наверное, нет.

— Не могу понять, ты рада или огорчена? Поверь, если ты хочешь иметь ребенка, то лучше подождать пару лет, пока здесь освоят хоть какие-то технологии. — «Хотя какое-то время органический метод казался таким захватывающе интересным…»

— Я не хочу… Я хочу… Я не знаю… С того дня Ку со мной почти не разговаривает. Я не хотела ребенка — это сломало бы мне карьеру, и все же я думала, может, он… может, это его обрадует… Может, тогда он вернется, и… О, все было так хорошо, а теперь все разладилось!

Кулаки ее были сжаты, зубы стиснуты, лицо побледнело. «Поплачь, тогда я смогу легко дышать, девочка».

Но Друшикко взяла себя в руки.

— Извините, миледи. Я не хотела взваливать на вас всю эту глупость.

Глупость, да. Но отнюдь не только с ее стороны. Когда Разлад так глубок, можно заключить, что виноваты оба.

— Так что же Ку? Я-то считала, что он страдает угрызениями совести, как и все в нашем доме. — «Начиная с Эйрела и меня».

— Не знаю, миледи.

— А ты не пробовала пойти на решительные меры — например, спросить его?

— Когда он видит, что я иду, то сразу куда-нибудь прячется.

Корделия вздохнула и сосредоточилась на одевании. Сегодня она оденется, как положено здоровой, а не в халат, как больная. В углу шкафа отыскались ее бежевые брюки, оставшиеся от мундира астроэкспедиции. Из любопытства она попробовала их надеть, и брюки не только легко застегнулись, но даже оказались слишком свободными. Да, она действительно была больна. С некоторым вызовом Корделия решила их не снимать и лишь надела поверх цветастую блузу с длинными рукавами. Очень удобно. Она улыбнулась себе в зеркало.

— А, мой милый капитан. — В дверь спальни заглянул Форкосиган. — Ты уже встала? — Он заметил Друшикко. — О, да вы обе здесь… Тем лучше. Похоже, мне нужна твоя помощь, Корделия. Более того, я в этом уверен. — В его взгляде было что-то странное — смесь смущения, недоумения, беспокойства? Он вошел в спальню. Следом, опираясь на трость, плелся лейтенант Куделка. Он упорно смотрел в пол. Друшикко отошла в сторону и скрестила руки на груди.

— Лейтенант Куделка заявил мне, что желает сделать некое признание, — торжественно произнес Форкосиган. — И насколько я понял, он надеется получить прощение.

— Я не заслуживаю прощения, сэр, — еле слышно сказал Куделка. — Но дальше я так жить не могу. Я не в силах больше молчать.

Адмирал сел рядом с женой на край кровати.

— Приготовься, — чуть слышно шепнул он ей. — Меня-то застали врасплох.

— Думаю, тут я тебя опередила.

— Ну, это не впервые. — Он повысил голос: — Говорите, лейтенант. Будете тянуть — легче не станет.

— Дру… Мисс Друшикко, я пришел с повинной. И приношу извинения. Нет… это звучит пошло, но, поверьте, я вовсе не считаю пошлым то, что произошло… между нами. Вы заслуживаете большего, нежели просто извинение. Вы можете требовать искупления. Чего хотите. Но мне стыдно, так стыдно, что я вас изнасиловал.

На этот раз рот Друшикко оставался открытым целых три минуты, а потом захлопнулся с такой силой, что Корделия услышала, как лязгнули зубы.

— Что?!

Куделка содрогнулся, но глаз не поднял.

— Простите… простите меня, — бормотал он.

— Ты. Вообразил себе… Ты… Что?! — Дар речи возвращался к телохранительнице не сразу, а постепенно. — Ты вообразил, что мог бы… — Она выпрямилась во весь рост, сжав кулаки и тяжело дыша. — Ку… Болван! Идиот! Дебил! Ты… ты…

Она заикалась от гнева. Корделия завороженно наблюдала за происходящим. Форкосиган задумчиво потирал подбородок.

132