Осколки чести. Барраяр - Страница 141

141

— Нельзя!

— Но лошади это ели, — запротестовал император.

Корделия содрогнулась, живо представив себе последствия отравления в нынешней обстановке.

— Знаешь, какое первое правило для всех участников Бетанских астроэкспедиций? Ни в коем случае нельзя брать в рот неизвестные вещи, пока их не проверили в лаборатории. А кроме того, не следует подносить их к глазам, ко рту и к слизистым оболочкам.

Грегор тут же машинально потер нос и глаза. Корделия вздохнула и снова села. Грегор принялся бросать камешки в лужи.

Час спустя вернулся Эстергази.

— Идемте.

На этот раз они вели лошадей в поводу: верный признак того, что впереди крутой подъем. Карабкаясь вверх, Корделия исцарапала все руки. Через кряж, снова вниз, потом опять вверх — и они вышли на широкую просеку.

— Где мы? — спросила Корделия.

— Дорога к перевалу Эми, — сообщил Эстергази.

— Это — дорога? — в ужасе пробормотала Корделия. Чуть поодаль стоял граф Петер, а с ним — еще один старик, державший поводья крепкой пегой лошадки.

Лошадь была ухожена гораздо лучше, чем ее хозяин. Ее шкура лоснилась, а грива была тщательно расчесана. Правда, копыта оказались мокрыми и темными, а брюхо было заляпано свежей грязью. Вдобавок к старому кавалерийскому седлу, такому же, как на лошади Петера, на пегую были навьючены четыре большие седельные сумки — пара впереди и пара сзади — и скатка.

Старик, такой же небритый, как граф Петер, был облачен в мундир имперской почтовой службы — некогда голубой, а теперь серый. Наряд дополняли черная рубашка от полевой формы, древняя пара брюк от парадной зеленой, высокие кавалерийские сапоги той же степени ветхости и изрядно помятая фетровая шляпа. Из-за полинявшей ленты торчало несколько сухих цветов. Старик причмокнул губами, выпачканными чем-то черным, и уставился на Корделию. Во рту у него недоставало многих зубов, а оставшиеся были желто-коричневого цвета.

Взгляд старика переместился на Грегора, державшегося за руку Корделии.

— Так это и есть наш император? Ха! Невелик.

Он задумчиво сплюнул в придорожный бурьян.

— Со временем может оказаться ничего, — заявил граф Петер. — Если ему дадут это время.

— Посмотрим, что можно будет сделать, генерал.

Граф усмехнулся, словно в ответ на какую-то только им понятную шутку.

— Ты захватил что-нибудь съестное?

— А как же? — и старик, ухмыльнувшись, принялся шарить в седельной сумке. Он выудил оттуда пакет изюма, завернутый в пластиковую копию какого-то документа, несколько комков слипшихся коричневатых кристаллов, обернутых листьями, и еще нечто, весьма напоминавшее спутанный клубок сыромятных ремней — опять-таки в кульке из пластиковой копии. Корделия успела прочесть заголовок: «Новые дополнения к почтовым правилам С6.77а, введенные 6/17. Немедленно подшить в папку „Текущие дела“».

Петер критически осмотрел припасы.

— Сушеная козлятина? — спросил он, кивая на кожаное месиво.

— Она самая.

— Мы возьмем половину. И изюм. А кленовый сахар оставь детям. — После краткого раздумья граф все же кинул один кусок в рот. — Я найду вас дня через три — а может, через неделю. Помнишь войну Ури Безумного, а?

— О да, — протянул старик.

— Сержант! — Петер жестом указал Ботари на старика. — Вы отправляетесь с майором. Возьмите ее и мальчика. Он вас спрячет. Оставайтесь на месте, пока я за вами не приеду.

— Да, милорд, — невыразительно отозвался Ботари, но в глазах его мелькнула тревога.

— А это кто, генерал? — осведомился старик, глядя снизу вверх на Ботари. — Новобранец?

— Городской, — ответил граф Петер. — От моего сына. Говорит мало, но глотки резать умеет. Сгодится.

— Что ж, отлично.

Граф двигался теперь гораздо медленнее и не возражал, когда Эстергази кинулся поддержать ему стремя. Со вздохом устроившись в седле, он на секунду позволил себе по-стариковски ссутулиться.

— Проклятие, я становлюсь слишком стар для таких вещей.

Тот, кого он назвал майором, полез в боковой карман и вытащил оттуда кожаный кисет.

— Не желаете ли гам-листьев, генерал? Подкрепляет лучше козлятины, хоть и не надолго.

Граф оживился:

— А! Премного благодарен. Но не все, старина, не все. — Он запустил руку в мешочек и, отломив добрую половину прессованной плитки, сунул кусок за щеку, а остальное спрятал в нагрудный карман. Гам-листья были легким стимулятором, но Корделия никогда раньше не видела, чтобы ее высокородный свекр жевал их, словно какой-нибудь простолюдин-поденщик.

— Приглядывай за лошадьми милорда, — отчаянно попросил Эстергази Ботари. — Не забывай: это не машины.

Ботари что-то проворчал себе под нос, и граф с Эстергази повернули лошадей вниз по дороге. Через несколько мгновений они скрылись из виду. Воцарилась глубокая тишина.

Глава 12

Старик посадил Грегора позади себя, окружив его для надежности седельными сумками и скаткой. Корделии предстояло снова влезть на это орудие пыток для людей и лошадей, называемое седлом. Если бы не Ботари, у нее бы ничего не вышло. На этот раз поводья взял майор, и Роза пошла рядом с его лошадью, так что уздечка дергалась гораздо меньше. Ботари замыкал шествие.

— Стало быть, — спустя какое-то время произнес незнакомец, искоса на нее поглядывая, — стало быть, вы — новая леди Форкосиган.

Помятая и замызганная, Корделия в отчаянии попыталась изобразить светскую улыбку:

— Да. Э-э… Граф Петер не назвал вашего имени, майор?..

— Эймор Клийви, миледи. Но здешний народ зовет меня просто Кли.

141