Осколки чести. Барраяр - Страница 77

Внезапно Форкосиган прищелкнул пальцами и произнес:

— Нашивки. Первая остановка — резиденция Форкосиганов.

Они однажды уже проезжали мимо городского дома графа, но внутри Корделия еще не бывала. Адмирал стремительно взбежал по широкой лестнице, спеша попасть к себе в комнату.

Это было обширное помещение с простой обстановкой, с окнами, выходящими в сад позади дома. В нем ощущалась та же атмосфера долгих и частых отлучек хозяина, что и в комнате Корделии в доме ее матери. Множество ящиков и шкафов являли взору археологические наслоения прошлых увлечений.

Естественно, здесь были свидетельства интереса к разным воинственным играм, а также к гражданской и военной истории. Сильнее удивила ее папка с перьевыми и карандашными рисунками, которую он вытащил, роясь в ящике, полном медалей, сувениров и всякого безымянного хлама.

— Это ты рисовал? — с любопытством спросила Корделия. — Очень неплохо.

— Увлекался, когда был подростком, — объяснил он, не переставая что-то искать. — Да и потом тоже. Бросил, когда мне было за двадцать. Не хватало времени.

Коллекция медалей и боевых нашивок тоже говорила о многом. Первые, попроще, были аккуратно разложены и приколоты к бархатным подушечкам с соответствующими записями. Позднейшие, гораздо более почетные награды, были небрежно свалены в банку. А одна, в которой Корделия признала высшую барраярскую награду за храбрость, была заброшена в дальний угол ящика, и лента ее смялась и запуталась.

Она уселась на кровати и стала рассматривать рисунки. В основном это были архитектурные наброски, но там нашлось и несколько фигур и портретов, выполненных чуть менее уверенно. На некоторых была изображена красивая молодая женщина с короткими темными кудрями — иногда одетая, иногда обнаженная. Разобрав подписи, пораженная Корделия поняла, что это портрет первой жены Форкосигана. Было еще три наброска смеющегося молодого человека с подписью «Джес». Лицо показалось ей щемяще знакомым. Она мысленно прибавила лишние двадцать пять килограммов и двадцать лет — и голова у нее закружилась: она узнала адмирала Форратьера и тихо закрыла папку.

Наконец, Форкосиган нашел то, что искал: пару старых лейтенантских нашивок.

— Отлично. Так быстрее, чем заезжать в штаб-квартиру.

В императорском госпитале их остановил дежурный.

— Время посещений закончилось, сэр.

— Из штаб-квартиры никто не звонил? Где этот врач?

Спустя какое-то время отыскался врач Куделки, тот самый, что работал над его рукой во время первого визита Корделии.

— Адмирал Форкосиган? Ну, конечно, время посещений к нему не относится. Спасибо, сержант, вы свободны.

— На этот раз я не просто посетитель, доктор. Мой визит вполне официален. Я намерен сегодня же избавить вас от вашего пациента, если это допустимо по состоянию его здоровья. Куделка получил новое назначение.

— Новое назначение? Да он через неделю должен быть комиссован! Какое может быть назначение? Что, никто не читал моих докладов? Он же еле ходит.

— Это не так существенно. Его новая должность — административная. Надеюсь, руки вы ему наладили?

— Довольно неплохо.

— Какие-нибудь еще медицинские процедуры остались?

— Ничего важного. Несколько последних анализов. Я просто держал его до конца месяца, чтобы у него закончился четвертый год службы. Все-таки прибавка к пенсии.

Форкосиган разобрал свои бумаги и дискеты и передал нужные врачу.

— Держите. Запихните в свой компьютер и выпишите его. Пошли, Корделия, устроим ему сюрприз.

Он казался счастливее, чем в течение всего этого дня.

Куделку они застали одетым по-дневному в черную полевую форму. Он мучил свою руку упражнением на координацию и вполголоса чертыхался.

— Привет, сэр, — рассеянно поздоровался он с Форкосиганом. — Вся беда этой чертовой жестяной нервной системы в том, что ее ничему не выучишь. Тренировка помогает только живому. Право, хоть головой о стенку бейся.

Он прекратил упражнение и вздохнул.

— Не советую. Голова тебе скоро понадобится.

— Наверное. Но она никогда не была моей сильной частью. — Куделка задумчиво и расстроенно уставился в стол, потом вспомнил, что перед командиром надо держаться жизнерадостно. Поднимая глаза, он случайно взглянул на часы. — А почему вы здесь так поздно, сэр?

— По делу. Что вы запланировали на ближайшие несколько недель, мичман?

— Ну, ведь на следующей неделе меня выписывают. Я ненадолго съезжу домой. Потом, наверное, начну искать работу. Не знаю, какую именно.

— Очень жаль, — с невозмутимым видом проговорил Форкосиган. — Мне неприятно нарушать ваши планы, лейтенант Куделка, но… — И адмирал выложил на стол — по очереди, как прекрасную комбинацию в покере, — новое назначение Куделки, приказ о производстве и пару красных нашивок на воротник.

Корделия еще никогда с таким удовольствием не смотрела на выразительное лицо Куделки. На нем боролись недоумение и просыпающаяся надежда. Он осторожно взял назначение и прочитал его.

— О, сэр! Я знаю, вы не шутите, но здесь, должно быть, какая-то ошибка! Личный секретарь императорского регента… Мне ничего не известно о такой работе. Я с ней не справлюсь.

— Знаете, то же самое сказал о своей должности императорский регент, когда ему ее только предложили, — сказала Корделия. — Наверное, вам обоим придется учиться.

— А как вышло, что он выбрал меня? Это ваша рекомендация, сэр? Но если подумать… — Он снова взялся за назначение и перечитал его. — А кто вообще будет регентом? — Куделка поднял глаза на Форкосигана и наконец понял. — Бог мой, — прошептал он. Вопреки ожиданиям Корделии он не расплылся в поздравительной улыбке, а лишь посерьезнел. — Это… дьявольская работа, сэр. Но, по-моему, правительство наконец-то сделало правильный шаг. Я буду горд снова служить вам. Спасибо.